Почта «Юности»
«Уважаемая редакция!
Киносеанс проходит при некотором шуме в зрительном зале. Шуршание, скрипение, реплики… странный киносеанс и необычный…
— Как им только разрешили это снимать? — веский голос в темноте. В ответ сочувственное сопение. Некоторые уходят. Идут демонстративно, громко пересмеиваясь, возмущаясь, презирая «муру» на экране и дураков, остающихся в зале.
Так проходят в Ростове-на-Дону сеансы фильма «Покаяние», потрясшего страну. Что случилось со зрителем? Где былая безропотность? Ведь терпели же молча дебильные кинокомедии. Идиотскую научную фантастику терпели. Любую глупость и пошлость, не имеющую границ, выносили твердо. А этот фильм не могут терпеть. В чем дело?
Первое, что пришло бы в голову, не будь я на сеансе,- фильм никуда не годен. Но ведь я на сеансе был, и не раз, и посему обязан версию эту отвергнуть со всей решительностью. Ибо давно уже не видел такого прекрасного фильма.
Итак, версия вторая: фильм очень хорош, и в этом все дело. Но как же так? Публика скучает и кашляет именно потому, что фильм очень хороший? Именно, отвечаю я. И, более того, отмечаю в этом определенную закономерность. Увы, солжет тот, кто поклянется, что никогда не видел, как уходят зрители с таких фильмов, как «Амаркорд», «Древо желания», «Андрей Рублев», «Зеркало» и т. п. Разве что он сам на эти фильмы не ходил.
А разве с плохих фильмов не уходят? Ах, уважаемый оппонент, уходят и с плохих. Я и сам, случалось, уходил с «Красных колоколов». И хотя, признаюсь, была в душе горечь, но уходил я тихо, не хлопал креслом, не гоготал и не возмущался вслух. И поэтому уход мой был незаметен.
Вторая версия, невзирая на кажущуюся парадоксальность, представляется мне продуктивней. Самый главный фактор зрительского восприятия — это его чаяния, ожидания, надежды, упования и прочее. И описанная выше реакция на фильм — это не реакция оценки фильма, а реакция обманутых чаяний, неоправдавшихся ожиданий, поруганных надежд и оскорбления в лучших чувствах. Ну что же вы хотите! Человек после работы. Он устал. Заботы и печали обросли его, как моллюски дно видавшей виды каравеллы. Он ждет, он так надеется, что в кино почувствует себя наконец храбрым, сильным, свободным, благородным, любящим и любимым, побеждающим — увы, увы, всем тем, кем он не является за пределами зрительного зала. И это придаст ему сил и гордости собой, хоть он и не сам совершил подвиги, прошедшие на экране, но нет, неправда это… Был он, и не смейте возражать… Был полтора часа и Гераклом, и Спартаком, и Дублером, начавшим действовать. Все это было, и это нужно еще и еще пережить. А вы что же показываете? Грустное? Скучное? Этого мне и на работе хватает.
Ученые мужи от эстетики смотрят неодобрительно, вздыхают, печально кивают головами. Ведь эдак мы, чего доброго, докатимся до признания феномена массовой культуры при социализме. Ведь столько лет доказывали, что нет у нас массовой культуры, а только на Западе. Дорогие ученые мужи, не нужно сердиться на меня. Мне просто представляется, что раз у нас пока еще есть массы, то и массовая культура тоже есть. И чем меньше с этим считаться, тем эта культура будет более массовой.
Вообще при слове «массы» принято испытывать гордость и приподнятость духа. Хочу оговориться, слово «массы» употребляю, имея в виду тот вполне конкретный и лишенный оценочных моментов смысл его, в каком оно употребляется социологами.
Да, все больше склоняюсь я к мнению, что именно обманутые надежды вызывают у зрителя такую непреодолимую потребность скрипеть стульями, кашлять, хихикать, а то и вовсе покидать зал. Не всякого зрителя, я подчеркиваю это. Не всякого, а только того, кто подходит под определение массового зрителя. Которому так недостает высоких чувств, суррогат которых предлагает массовая культура. И именно поэтому суррогат ему милее, чем сами высокие чувства.
Никуда нельзя деть вопрос: почему этот «массовый зритель» именно такой? И чтобы знать, можно ли вернуть ему утерянную индивидуальность, необходимо понять, как он эту индивидуальность терял. Какова судьба массовой культуры, или культуры потребления? И какова судьба другой культуры, живой культуры?
Но и другая мысль родилась на киносеансе. Невзирая на усердные старания уважаемого Варлама и его слуг храм не взорван. Он жив, этот храм, и значит, прошлое народа не умерло, не ушло без следа. А если был храм так силен, что выжил, то тем сильнее надежда, с которой не среднестатистический зритель глядит в будущее.
Слепков А. г. Ростов-на-Дону».
Журнал Юность № 7 июль 1987 г.
3aka3 